Ичиго/Рукия

[bleach-lovers-only]

Белые стены Сейретея

Автор: Fujin
Фэндом: Блич

Пейринг: Ичиго/Рукия

Рейтинг: PG-13
Содержание: . В общем чем сильнее шинигами, тем сильнее они хотят есть - это официальный факт. Пустые голодны постоянно. А Ичиго там, вообще-то, самый сильный.
Дисклеймер: Все принадлежит законным владельцам.
Размещение: С разрешения автора

Читать?

Он сидит прямо посреди идеально-белой улицы, прислонившись к стене. Шумно дышит. Иногда жмурится от усталости и яркого солнца.

Грязный, безнадежно выдохшийся, совершенно чужой в этой окружающей строгости и белизне. В этом городе. В это мире мертвых. Слишком живой.

Ичиго встает, опираясь на меч, морщится от боли в вывихнутом плече. Коротко выругивается, перешагивая через поверженных противников.

- Что ж вас так много…

Кто-то пытается промычать в ответ, но проходя мимо Ичиго смотрит на него своим самым искренним взглядом, и тот тут же притворяется невменяемым. Неудачно.

- Как же это достало…

Зангетсу скребёт о камни мостовой. Сухо во рту. И жарко в тёмной одежде.

Всё вокруг - белое.

Как и одинокая башня - там, вдалеке.

Он должен дойти.

Ичиго вдруг спотыкается - от усталости и сонливости - хватается растопыренной ладонью за стену, чтоб не упасть. На пальцах вместе с жарой остаётся пыль.

Жажда сушит горло, хочется есть.

Хочется спать.

Ичиго снова сползает по стенке, щурится, рукавом стирает стекающий по вискам пот. Снова выругивается.

Он только чуть-чуть поспит и пойдёт дальше. Намного проще идти ночью в темноте.

Есть хочется так сильно, что невольно начинает тошнить. Вдруг почему-то кажется, что этот гложущий шинигами всё нарастающий голод очень похож на голод Пустого. И даже едят они почти за тем же. Пора отсюда валить.

Горячие камни: под ним - аккуратная мостовая, за ним - белеющая стена.

Ноюще и беспомощно болит сердце.

Прежде чем забыться дёрганным, напряжённым снос, он думает, как же эта усиливающаяся с каждым шагом в этом мире боль похожа на осколок меча, застрявшего в груди.

Он обязательно спасёт её как можно скорее.

А то что-то он слишком часто думает о всяких глупостях в этом мире неживых.

***

Проснулся он от топота десятков ног.

- Ну вот, опять.

Ичиго неторопливо поднялся, опираясь о Зангетсу, зевнул, потёр всё еще сонные глаза, пригладил всё равно взлохмаченные волосы.

Нашедшие его шинигами смотрели опасливо, если не сказать испуганно, и не решались напасть первыми. Настороженно следили за тем, как он снова зевает, даже не прикрывая рта.

Им же лучше.

- Эй, ребята, - Протянул Ичиго лениво и недовольно, - если вы сейчас тихо развернётесь и уйдёте, я сделаю вид, что не заметил вас.

Те помялись какое-то время, посмотрели на уже поверженных противников, а потом развернулись и ускоренно пошли куда-то по своим делам. И только теперь Ичиго разглядел на них эмблему четвёртого отряда.

Хрипло устало рассмеялся. От резкого движения лёгких в груди снова заболело сердце.

Колким обломком катаны. В мире живых оно не болело. Никогда.

Уже стемнело. Даже стены вокруг растеряли свою лезущую в глаза белизну. Стали грязно-бурыми.

Ичиго вздохнул, осмотрелся и продолжил идти. Зангетсу с противным металлическим скрежетом тащился за спиной. Поднимать его было лень.

Ичиго шёл, придерживаясь рукой за пыльный, еще хранивший дневной жар камень стен.

Башня маячила впереди. Такая же ослепительно-сияющая, как и днём. Как бьющаяся пульсом цель, как путеводная звезда.

Зачем-то нужно туда идти.

Отчаянно хотелось есть. Голод судорогой растянулся от низа живота до самого горла. Зудят дёсны. И что-то жадно ноет - в самой глубине.

"Это не голод" - Смеётся ему в уши кто-то с истерической сумасшедшей улыбкой. Белой, как дневные стены Сейретея. Мира неживых, - "Ты это и сам прекрасно знаешь"

"Отвали" - Огрызается Ичиго.

И идёт дальше, пальцами ловя пыль и тепло камней. Слушая скрежет своего меча и биение своего больного сердца.

Он шёл спасти её как можно скорей.

У него было ни малейшего желания заводить новые знакомства.

"Ну же", - Давил в виски смех, - "Ты пока не знаешь, что делать, когда так невыносимо хочется есть. А я могу показать…"

Ичиго резко останавливается, зло ударяет кулаком по стене. Сильно, до ломоты в костяшках.

Не хватало еще, чтобы его вздумала учить собственная шизофрения. Всё здесь ненастоящее: и камни мостовой, и лживые капитаны, и этот голос в голове.

Одна чистая духовная сила. Больше ничего.

Только он, потерявшиеся где-то друзья и крошечная девушка, сжавшаяся в самой высокой башне Сейретея. Это было бы даже романтично, если бы её не собирались убить. Если бы ей - наверняка - не было отвратительно холодно там.

"Всё я знаю" - Почти рычит Ичиго, и сплёвывает прямо на аккуратные камни мостовой. На эту силу, чистоту и ложь - "Когда хочется есть, надо есть - вот и всё".

***

В дом оказалось легко пробраться. Едва очутившись в чужой квартире, Ичиго воровато осмотрелся.

Темно. Тихо. Ни шороха, ни вздоха.

И не видно почти ничего.

Он осторожно обошёл небольшую квартиру и убедился: действительно никого нет. Наверное, хозяева решили уехать куда-нибудь подальше от переполоха в центре города.

Или ему, наконец, начало везти.

Вычислив кухню, Ичиго принялся обыскивать многочисленные шкафчики. Свет решил не зажигать - на всякий случай. Ящички выдвигал аккуратно, чтобы не шуметь. Дверцы шкафов закрывал.

Старался делать всё как можно спокойнее и продуманнее. Глубоко размеренно дышал. Чтобы доказать - даже не себе, нет - тому бледному паразиту, что это вовсе не неизбывный голод Пустого гложет его изнутри. Просто хочется есть. Просто слишком много духовной силы потратил за одни только последние сутки.

И это вовсе не у него дрожат разрывающие упаковку руки.

Нашёлся хлеб и коробка печенья.

Ичиго ел там же. Не отходя от шкафов, не доходя даже до стула.

Крошки падали на пол.

Такой же белый днём, как и всё вокруг.

"Не поможет" - Смехом-хихиканьем.

"И тебе приятного аппетита" - Зло, почти испуганно.

Помогало. Совсем чуть-чуть.

Быстрая тень скользнула на самой грани видимости. Ичиго резко обернулся, почему-то даже не подумав схватится за рукоять меча.

Он шёл за ней, и ждал - в каждом шорохе, тени, звуке.

Никого.

Показалось.

Как и голос в голове.

Надо закончить здесь все дела как можно скорее и уходить.

А то совсем подводят его глаза и уши. И сердце болит.

Ичиго быстро доел остатки хлеба и пошёл к окну - выбираться.

Надо спешить, а ночью идти гораздо удобнее.

Башня Раскаянья занесённым топором палача белела над Сейретеем.

Шинигами сами дали ему и этот топор, и право вершить свой суд. Он здесь всё в щепки разнесёт, если кто-то попробует не отдать то, за чем он пришёл.

Рукия.

Наверное, надо будет сказать что-нибудь возвышенное, когда он придёт за ней.

***

Ичиго тенью бежит по узким улочкам. Когда мимо проходят патрули, прячется в крошечных переулках. Он не избегает схваток: просто драка займёт куда больше времени, а он спешит.

Кто знает, сколько осталось еще дней.

"Я знаю" - Белизной, смехом, опрокинутым небом - "Без меня тебе её не спасти"

Ичиго до боли стискивает зубы, чтобы не отвечать. Даже мысленно. Потому что если не останется других способов спасти её - сойдёт и этот.

Надо только придумать, что же ей сказать. Что-нибудь отвратительно честное, такое, чтобы оно вместило в себя и весь его путь в Сообществе Душ, и схватки, и решимость, и оставшуюся в мире живых семью, и боль, нарастающую в груди, и опять закрывающиеся глаза, и тоскливо пустующую парту - совсем рядом с его, и одиночество ночами - без чужого дыхания за дверцей шкафа, и белые камни мостовой, и сумасшедшего придурка в голове, и Пустых - без души и сердца, и её огромные испуганные глаза. Как же ей, наверное, холодно там. В этой башне.

В этом насквозь прогнившем неживом мире.

Он всё-таки отвлёкся и не успел укрыться от патруля. Всего двое.

Шинигами решили не поднимать тревогу и справится с ним сами. Ичиго улыбнулся на это дёрнувшимся уголком губ - повезло - и взял Зангетсу в руки.

Голод с удвоенной силой взвыл внутри.

"Я спасу тебя. И никто тебя больше не обидит. Не заставит мёрзнуть в башнях. Не захочет убить". Забота. Почти правда. Совсем, совсем не то.

Ичиго с лёгкостью парирует первый удар, выбивает меч и ударяет противника по лицу. Несильно, кулаком, но тот отлетает назад и больше не нападает.

Издевательский смех стучится в висках.

"Мне тоскливо без тебя. С нами тебе будет лучше. Будешь жить в моём шкафу". И пустующая парта рядом, и чужое дыхание ночами, и короткие приветствия по утрам. Правда. Вот только всё равно не то.

Второй соперник оказался серьёзнее. Он дрался с такой мрачной отрешённой мстительностью, как будто и впрямь хотел убить. Но прежде чем наконец зайти ему за спину и оглушить, Ичиго успел заметить первого шинигами, убегающего в сторону сторожевого поста. Поднимающего тревогу.

Ичиго тихо ругнулся, сплюнул, закинул Зангетсу за спину и тоже побежал. Чтобы успеть подойти к Башне Раскаянья как можно ближе до того, как его догонит кто-нибудь посерьёзнее тех двоих.

"Ты просто нужна мне. Я не могу без тебя - вот и всё" Слишком эгоистично. Даже не похоже на правду.

Вдруг словно взорвавшаяся поблизости духовная сила словно оглушила его. Лишила дыхания, прижала к самой земле. Покоряющая до рези в глазах.

Больно быстро его догнали.

Не шевельнуться.

А Ичиго - второй волной, не слабее чудовищной чужой силы, прижавшей к камням - внезапно вспомнил, что же снилось ему все эти дни в Сейретей. Отчего так часто клонило в сон. Вернуться.

И, поворачиваясь к новому противнику - огромному, устрашающему, одноглазому - он понимает, что у того нет шансов.

Потому что теперь Ичиго просто не может проиграть.

***

Пустой оглушительно ревёт в ночном небе. Царапает когтями асфальт. Огромный, несуразный, преисполненный желанием есть и убивать.

Через дыру в его груди видны крошечные городские звёзды.
Он пришёл за его семьёй, и никто, кроме двоих, даже не видит его. И никто, кроме Ичиго, не может их спасти.

Она стоит прямо перед ним: крошечная, раненая, сжавшаяся. Держит в руках меч. Он стоит напротив неё.

И Пустой кричит совсем близко - их особенным криком - со смесью жалобы и угрозы.

- Если ты хочешь спасти свою семью, ты должен умереть от моего меча, - Решительно говорит она и руки, сжимающие тёмную, катану, дрожат.

Ичиго мог бы поспорить. Возмутиться. Не поверить. Но Пустой уже настолько близко, что можно было бы почувствовать его дыхание, если бы он дышал. А у неё такие тёмные глубокие глаза, что спорить не хочется.

Он берёт руками клинок, подходит ближе, и острие катаны упирается прямо в грудь. Напротив сердца. Она действительно напугана, и от того лезвие ходит из стороны в сторону, разрезая одежду и полосуя кожу.

- Ради этого я сделаю всё, - Спокойно отвечает он, и делает шаг навстречу.

И тогда эта боль впервые пронзает его. Та, что сейчас обломком меча притаилась в сердце, будто девушка забыла вынуть его до конца.

Катана разрезает кожу и проходит между рёбер. Слишком больно. С пальцев, сжимающих клинок, капает кровь, чёрная в темноте. Груди не видно. Ну да скоро это будет не важно. Руки немеют от боли, и Ичиго останавливается, чтобы перевести дух.

Она вовсе не собирается ему помогать. Стоит напротив, стиснув рукоять тонкими пальцами; смотрит, удивлённая, как маленькая девочка. Кажется: не верит.

Пустой перед ними скребёт стены дома и ссыпает остатки черепицы. Оглушительно ревёт.

Ичиго сглатывает, стискивает зубы - до вздувшихся на шее вен - и снова идёт вперёд. Еще сильнее насаживая себя на лезвие меча. С холодной сталью, уже торчащей из груди.

Катана с мерзким хлюпаньем возит внутри из стороны в сторону - руки у неё дрожат всё сильнее.

Сердце болит почти как сейчас.

А Ичиго идёт вперёд, не обращая внимания на ломающиеся рёбра и болящее сердце.

Идёт к ней.

Протягивает окровавленные руки, касаясь её плеч. Тёплых, как воск горящих свечей, даже под одеждой. Такой он её и запомнил: тёплые плечи, горячее дыхание, холодные испуганные глаза. Кучики Рукия. Просто девушка, которую тоже надо спасти.

Её трясёт в его руках, и ей сейчас гораздо страшнее, чем ему самому. Она не привыкла, чтобы умирающие на неё так смотрели.

До него так не неё смотрел, умирая от её меча, только один.

А Ичиго смотрит всё равно, и подбирает слова, и хочет рассказать ей так много - наскоком. Про то, какие у неё теплые руки, и как она порой наклоняет голову - своевольно и обиженно, и как дышит она во сне, и как он не спит ночами, слушая её дыхание, и хочется пойти, открыть дверцу шкафа, отнести её на кровать и до утра греться её дыханием, наплевав на то, что подумают остальные.

Про то, как не может он без неё там - один, в мире живых. Просто не может - и всё. Про то, что он без неё не вернётся.

Про то, что он просто не может оставить её в это чертовой башне, как не мог бы оставить и никого другого. Про то, что она слишком тёплая, живая и необходимая, совсем не подходящая для белых стен Сейретея. Мира неживых.

Про то, что он обязательно заберёт её с собой и научит смеяться - не так, как она делает это обычно - нужным выученным уроком. Выезжать за город с друзьями, сидя у костра до утра. Верить глупым история. Пить из трубочек сок.

Просто жить.

И Ичиго идёт вперёд, и катана торчит уже не из груди, а из спины. Одним ободранным крылом. Он залил её своей кровью. Он до боли стиснул руки на её плечах.

До рукояти остался всего шаг.

Ичиго делает и его, уже повиснув на клинке всем телом. Не забота о семье заставляет его сделать это. Не тоска. Не нужда. Ну, не только. Не любовь даже.

Это больше всего похоже на долг.

Он дошёл до неё. Он прошёл к ней через лезвие катаны, насадившись по самую рукоять. Сам. Он просто не может теперь бросить её в этой башне.

Он знает, что сказать, еще до того, как обменяется первыми ударами со своим противником. Пусть тот и капитан, в победе Ичиго не сомневается. Это еще одна составляющая долга.

"Я пришёл за тобой. И я спасу тебя, хочешь ты этого или нет"

Ведь это её дрожащие руки сжимали клинок, насквозь пронзивший его сердце.

The End